Ангельские полчища спускались с небес, быстро, солнечными молниями сверкали внизу - среди людей, поднялся вихрь, полный опавших листьев и веток, земля стала влажной, сырой и мягкой, колыхалась ненадежным ковром под ногами. Люди кидались кто куда, не разбирая дороги, спотыкаясь на подгибающихся ногах, падали и уже не могли подняться, лишь выли и плакали, обхватив голову руками. Бежал и грузный старичок Кале, он хотел стать маленьким и незаметным, чтобы можно было забиться куда-нибудь, закрыть глаза и перестать быть. Городской сумасшедший Эдик залез на дерево и кричал оттуда чайкой, скалил косые зубы. Ангелы были в ярости, они полосовали людей пламенем, стремительно носились в небе, среди дождя и ветра. Баба Нюра бесследно сгорела, скошенная лучом белого света, Эдик вспыхнул зелеными искрами и осыпался сизым пеплом, буйные небеса выплеснули в город смерч. Рушились дома, земля бугрилась, проламывалась, трещины ползли по асфальту. Кале сел и закрыл глаза. Из дымных провалов веяло теплом и защитой. Поэтому люди прыгали туда, не раздумывая, не оглядываясь на других, прыгали с разбегу. Кале сидел и пытался вспомнить какую-нибудь считалку. Внезапно дыхание перехватило, и волосы встали дыбом, тревожный, жуткий холод ощутил он своей спиной.
Медленно, парализованный страхом, он повернулся, судорожно вздохнул и открыл глаза.
Феерическая пляска огней, острые крылья, белый меч, - над ним склонился плотный, неимоверно яркий силуэт. Собрав остатки мужества, Кале решил взглянуть в глаза таинственному существу, резко вскинул голову и увидел себя. Пронизанный светом, ясный и бесконечно прекрасный лик: резкие черты, нахальная улыбка и бездонный взгляд... а затем умер, пронзенный холодным мечом.
"Он снова кинул камушек в оконное стекло, уже в третий раз. И почему Ник не выходит? Мальчик рассеянно глянул на часы, неужели что-то случилось?
Вчера, после игры в ножички, у Кале родилась замечательная идея - устроить настоящую экспедицию в горы. Затея была воспринята на ура, и азартно поддержана его другом. Целый вечер они кидали нетерпеливые взгляды на возвышенность ржавого цвета. Долго и увлеченно обсуждали, что взять с собой, высчитывали, сколько займет путь.
Было решено, что утром в семь Кале зайдет за Ником, и они пойдут исследовать горы, а родителям скажут - "на пикник".
Солнце надувалось красным пузырём над линией горизонта, Кале поёжился, его пробирал утренний холод. Может, Ник успел как-то провиниться и теперь его не пускают? Все приготовления могли пойти прахом.
Наконец он решил, что Ник мог проспать, и в любом случае ожидание затянулось. Вскинув отцовский вещмешок на плечо, Кале решительно вошёл в подъезд, поднялся на четвертый этаж, подойдя к двери - прислушался - не слышно ни звука, тогда он выдохнул, подождал, пока утихомирится сердце, и нажал на кнопку звонка".
Он проснулся и обнаружил, что лежит на чем-то мягком, пушистом - это было приятно. Пахло ванилью и сахарной ватой, он попытался повернуться на бок, но ничего не получилось. Пришлось открыть глаза и узреть стеклянный купол, пасмурное небо и струи дождя, шумящие, как далеко ломаемый хворост. Из живота торчал меч, он был тёплым и совершенно черным. Кале длительное время его разглядывал, затем поднялся и пошёл вперед, пружиня благодаря белой массе под ногами. Выйдя из-под купола, он тут же промок, но прошёл еще немного и добрался до края, там сел и стал смотреть вниз, на землю, которая грязными пятнами проглядывала из-под облаков.
"Как оказалось, Ник совсем не собирался идти в экспедицию: "Ты что? Ты это вчера серьёзно? На самом деле собирался лезть на гору? Ты совсем больной, там же заблудиться проще простого, мы бы ни за что не дошли, это целых восемнадцать километров по лесу!"
Кале ни слова не говоря, спустился по лестнице и вышел из подъезда. Душу его терзали злость и обида, обида на Ника, но еще больше на себя, за то что верил трусу и предателю, считал его своим другом. В экспедиции не ходят по одному. Вернувшись домой, он лёг в кровать и очень скоро уснул".
Кале вздрогнул, заметив старичка с мешком, который появился неведомо откуда.
- Здравствуйте, извините, а вы не знаете где мы? На облаке? И почему во мне торчит инородный предмет? И зачем это всё? - взволнованно спрашивал Кале.
- Я, собственно говоря, затем сюда и прибыл, чтобы вам объяснить. Видите ли, один мой друг утомлен вашим миром, и недавно вернувшись, он решил всё переделать. - Сказал незнакомец с мягкой улыбкой.
- Вы не ответили ни на один из моих вопросов. - Справедливо заметил Кале.
- Вот именно, поэтому позвольте мне продолжить.
Новый мир всегда сложно создавать, гораздо практичнее размягчить старый, как пластилин, и слепить нечто новое. Поэтому ангелы спустились на землю и стерли вязкие людские воспоминания. Чтобы новая реальность получилась чистой, но не ломаной и перекрученной. Иначе говоря, цепляясь за старый мир, люди не позволили бы новому появиться. Разрушенный, он возвращался бы снова и снова, невольно выстроенный памятью своих обитателей. Поэтому мой друг приказал нам от всех избавиться, но сделать это красиво.
- Я не в состоянии принимать ваши слова на веру, ответьте только - зачем? - потрясенно спросил Кале.
- Что ж, почему бы не ответить? Однажды он, разнообразия ради, решил посмотреть, что видят люди во сне. Скользя взором по чужим сновидениям, он заметил восхитительные горы, поразившее его в самое сердце, но дело в том, что на самом деле их не существовало. Здесь на земле. - Добавил незнакомец - Длительное время искал он этого сновидца, листал чужие сны, и у него появилось желание соорудить новую красивую игрушку.
- Игрушку? Вы называете мир игрушкой? - изумился Кале.
- Да, именно так, мой друг ещё слишком молод, и одна его затея сменяет другую. Он нашел нескольких человек, которые видят занятные сны, не так уж и много, на сколько я знаю. И предложил проколоть их особыми орудиями. Чтобы оболочки не рассеивались в эфире, но были способны попасть сюда, где станут мягче и текучей. Они наполнят своей сущностью Бормочущий клинок, который почернеет, утратив пустоту. - С очередной улыбкой сказал старик.
- То есть, вы хотите сказать, что черная железяка, которая сейчас торчит у меня из живота, наполнена моей сущностью? Но что вы под этим подразумеваете? - спросил Кале.
- Давайте я вам лучше покажу? - предложил странный человек, доставая из мешка хорошо знакомое Кале оружие. Незнакомец развернул шёлковую тряпицу и погладил металл, нежно провёл рукой по узорам, затем вздохнул и сказал: "Расскажи что-нибудь".
Меч засветился изумрудом, и тихонько зашептал:
"...за окном вечер, в темных углах и травянистых низинах сгущаются сумерки, на небе появляются пухлые звезды и овальный месяц.
Над вершиной высочайшего холма в округе висит небольшой городок. Изящные башни окрашены светом догорающего заката, острые шпили ткут небесный ультрамарин.
От земли отталкиваются причудливые, серые сосны и густой хвойный лес, над макушками горят невероятные созвездия. Некоторыми тропинками можно спуститься к речной долине, где трава синяя, а холмы шершавые.
Горная речка, взлетает в воздух просто по своей воле, над ней ворох мостов, на любой вкус.
На светлых крышах прозрачного города сидят молчаливые птицы. Они сосредоточены и спокойны. Хрустальный воздух сгущается и светит зелеными огоньками. Расположение улиц перекручено до неузнаваемости, они выложены древней узорчатой брусчаткой. Если идти по одной из солнечных улочек, то обязательно попадёшь в большое круглое здание. У него широкие арки с четырех противоположных сторон. Каждая ведёт в необычный переулок, то есть, за одной аркой в городе уже ночь, и вывески кафе горят зелёным неоном, за другой идёт дождь и гуляет ветер, за третей - зима и сугробы. Что за четвертой не знает никто, кроме маленькой, точеной лисички. У неё черные кончики лап и яркие рыжие уши ..."
Старичок аккуратно обернул меч шёлком и спрятал обратно в мешок.
- Ангельское орудие впитало вашу память, ваш образ мыслей и ваши сны. Эти клинки - детали конструктора, из которого мой друг построит новую реальность. Он еще так молод, ему следует много играть, чтобы вырасти достойным демиургом. - Задумчиво сказал незнакомец и быстро выдернул меч из своего собеседника. Голова закружилось, перекошенное небо вздрогнуло и накрыло его первозданной тьмой.
"Он бодро шел в сторону гор, за плечами оставался город, мама с папой, военный госпиталь и порядком поднадоевший за три года двор, а впереди были непокоренные вершины и медовый солнечный свет. Путь его лежал через лес, сквозь трухлявые листья, обглоданные пыльными лучами. Он крался по мягкой тропе, бесшумно и быстро, затем полз по впадине горного плато, сверяясь с компасом и картой. Счастливый и ошалевший от собственного бесстрашия и решительности, он громко смеялся, бросая вызов правилам и запретам, в одиннадцать лет, он свершал невозможное. Его окружали кряжистые ведьмы из эвенкийского народа, ставшие каменными березами, кровавые гроздья рябины и кучи падающих листьев.
Вдалеке Кале заметил туманную цепочку гор, и решил устроить привал. Лежал, закинув руки за голову, и восхищенно созерцал акварельные зубцы льда. До тех пор, пока молодой северный ветер не сдул с них зимнюю пыль, тогда вершины, оживленные солнцем, блеснули снежными пиками, и в горле у Кале стало щекотно, и как-то мутно стало видеть.
Горы казались величественными и далекими. Кале чувствовал себя маленьким и очень счастливым, они были, как старший товарищ, который к тому же и лучший друг, но древний, мудрый и могучий. "Там живет Бог" - тихо сказал он, слова его подхватил ветер и унес с собой. В нем навсегда поселилась частичка этого медового цвета и этих туманных гор".
Кале окончательно решил, что ему нравится жить в сверкающем свежем мире. Он лежал в болоте, и думал, вернее он лежал на дне болота - милое, тихое, прохладное место. Здесь он частенько спал. Обычно в подобных местах прохладно, но рядом покоился таинственный тёплый валун, неподалёку от которого было вполне комфортно. Кале задумывался над тем, чтобы вырезать на нём пару-тройку рунических ставов, для лучшего обогрева, но не был уверен, что болото не закипит. "Да и вообще, коренные обитатели будут недовольны" - размышлял он. Потом поворочался немного, зарылся в ил поуютнее, и уснул.